бечу лучшие тексты про гречу
Проходи мимо, искушённый читатель. У этой истории нет начала, как нет и конца, её не разобрать на цитаты, ибо в ней нет глубокого смысла, красивых фраз или, по крайней мере, графических описаний насилия и секса. Более того, в ней даже нет людей. Эта история о Глупой Серой Синице и Мудрой - просто Мудрой - Сове.
...
Наша история началась никогда и нигде и, строго говоря, не началась вовсе. Но для простоты представим, что в этом нигде однажды какой-нибудь Никто построил Дом. И посадил рядом с Домом Дерево. Нет, сына так и не появилось у этого Никого, потому что, когда над домом пролетал аист, тот спутал его с журавлём и решил, что лучше ему довольствоваться синицей в руках, а то вдруг как погонится он за ним, так понабегут разнообразные другие никто и Дом его разграбят да Дерево сожгут. Так у Никого и появилась Синица. Несложно предположить, что Никто не особенно любил её, ведь довольствоваться и желать - несколько разные вещи, поэтому Никто совершенно о ней не заботился и всё время называл глупой, да так уверенно, что вскоре это стало частью её имени. Он запер её в самой нижней комнате, куда совсем перестал поступать свет, когда Дерево величаво раскинуло свои ветки кроной, которая была больше ставшей внезапно такой ничтожной лампочки на небе. Так Глупая Синица позабыла, что в мире бывают другие краски, кроме серости комнатной пыли, и за ненадобностью перестала быть цветной. Иногда её сны тревожили странные образы, воспоминания о том, как жилось на воле, и тогда она начинала тихо щебетать, надеясь, что кто-нибудь из других птиц услышит её и прилетит. Но вскоре она выучила, что серое стекло её комнаты не пропускает ни единого звука ни на улицу, ни, наверное, внутрь, иначе ей бы уже давно ответили, не так ли?
Так и влачила своё существование Глупая Серая Синица, пока в одно утро не проснулась она от тревожного дребезжания стекла об оконную раму. И увидела она зверя, ранее не знакомого ей, который был так высок, что мог, стоя на всех четырёх, тыкаться мохнатой мордой в её подоконник и ветками, растущими у него из головы, - в само окно. Глупая Серая Синица подумала, что, возможно, он был сыном Дерева, потому что в ветках зверя, как птицы в знакомых ей ветках Дерева, жил маленький комок с кожаными крыльями. Тут-то Синица и вообразила, что дождалась своего счастья, но зверь развернулся пушистым задом и пошёл прочь, нечаянно скинув со спины кого-то ещё.
Так в жизни Глупой Серой Синицы появилась Мудрая Сова. Она натаскала веточек да перьев в дупло Дерева прямо напротив окна и когтистой лапой выцарапала на стекле слова приветствия. Так Глупая Синица решила научиться писать, чтобы когда-нибудь ответить Мудрой Сове. Та же, обложив своего совёнка перьями и питательными мышами, неизменно прилетала на карниз, чтобы написать Синице какую-нибудь историю. Наша героиня впервые узнала что такое Вдохновение и Стремление Стать Лучше и, сначала неловко, а затем всё увереннее принялась дополнять, корректировать и продолжать истории Совы. Ей всё никак не верилось в то, что она может быть интересна кому-то настолько... настолько... не такому, как она, не глупому, не скучно-одноцветному. Поэтому часто Синица пряталась в дальний угол комнаты и клялась себе, что больше никогда не покажется Сове на глаза, ведь уйти самой не так страшно, как быть брошенной так же, как сюда, в эту комнату?
Но Сова удивила её и здесь. Однажды Синица проснулась и увидела луч света, пробившийся к ней на подоконник. Она неверяще подлетела в солнечный кружок и почувствовала то, что было ею давно забыто. Тепло. И, когда она расправила крылья, будто бы собираясь взлететь, перед нею появилась Мудрая Сова с кисточкой в лапах. И на стекле, очертив каждое её пёрышко, нарисовала Синицу в цвете.
Разумеется, идиллия длилась недолго. Синица заметила, что что-то не так, наверное, слишком поздно, когда Сова начала часто падать с подоконника или вовсе до него не долетать. "Больное крыло", - поняла она. И ничего не могла с этим поделать. Стекло между ними всё ещё было крепко, да и смогла бы маленькая птичка сделать хоть что-то, чтобы помочь? Ей не хватило бы сил даже донести Сову до гнезда, понадобись это.
Тогда она перестала вообще улетать с подоконника. Всё время она только и делала, что писала истории и перечитывала написанное раньше, будто боялась снова, что скоро это всё закончится. И тогда, когда остался лишь последний маленький квадратик незаполненного места, она осознала, что никогда не писала ничего, что могло бы хоть как-то уменьшить боль Совы или хотя бы отвлечь от неё. И всё это стало вдруг так бессмысленно с пониманием того, что дала Синице Сова и чего не смогла и никогда не сможет дать ей Синица в ответ, что последней её фразой, выцарапанной на стекле, стало: "Это конец. Прости за то время, что тебе пришлось на меня потратить. Будь счастлива, Мудрая Сова". И с этим Глупой Синицы стало совсем больше не видно из-за исписанного стекла.
Всё, что оставалось Сове, это взъерошить перья, принять боевой вид и пуститься на охоту за ветвистыми, кожистыми, хвостатыми и ушастыми. Всё, что оставалось Синице, это сидеть на подоконнике, наблюдать за знакомым, теперь размытым силуэтом и мечтать о том, чтобы можно было вставить другое стекло. Или хотя бы придумать другой способ общения. Но ничего не приходило в голову. Ведь окно было звуконепроницаемым, как думала она.
Так и прошло нисколько дней, нисколько часов и нисколько минут, пока не случилось то, чего можно было, но не получалось ждать. На пути куда-то в никуда Сова упала на землю и не поднялась, пропав из поля зрения Глупой Цветной Синицы. В бессилии билась та о стекло, о стены, но они, конечно, не желали выпускать её наружу, и тогда маленькое, сжавшееся от необъяснимой и незнакомой боли сердечко освободило место для расправившихся лёгких, тут же заполнившихся спёртым комнатным воздухом, и, позабыв о непроницаемости её клетки, Глупая Привязавшаяся Синица запела неуклюжим, нестройным голоском, представляя, что, может быть, Мудрая Сова может её услышать.
Как я уже говорила, у этой истории нет конца. Может быть, голосок Синицы не был таким слабым, как думала она, и исцарапанное стекло живописно вылетело из рамы и разлетелось острым дождём, освободив ей путь к другу и кумиру, может, Никто проникся её сердечными завываниями и вылечил Сову мановением могущественной длани, а может, для этой истории не нашлось хэппи энда у сценаристов. Единственное, на что мы с Синицей надеемся, так это то, что, может, хоть на секунду Мудрая Сова подставила подставила клюв солнцу, торопящемуся к одному особенному окну по дорожке, которую проложила она, и улыбнулась, когда услышала приглушённое keep holdin' on.
...
Наша история началась никогда и нигде и, строго говоря, не началась вовсе. Но для простоты представим, что в этом нигде однажды какой-нибудь Никто построил Дом. И посадил рядом с Домом Дерево. Нет, сына так и не появилось у этого Никого, потому что, когда над домом пролетал аист, тот спутал его с журавлём и решил, что лучше ему довольствоваться синицей в руках, а то вдруг как погонится он за ним, так понабегут разнообразные другие никто и Дом его разграбят да Дерево сожгут. Так у Никого и появилась Синица. Несложно предположить, что Никто не особенно любил её, ведь довольствоваться и желать - несколько разные вещи, поэтому Никто совершенно о ней не заботился и всё время называл глупой, да так уверенно, что вскоре это стало частью её имени. Он запер её в самой нижней комнате, куда совсем перестал поступать свет, когда Дерево величаво раскинуло свои ветки кроной, которая была больше ставшей внезапно такой ничтожной лампочки на небе. Так Глупая Синица позабыла, что в мире бывают другие краски, кроме серости комнатной пыли, и за ненадобностью перестала быть цветной. Иногда её сны тревожили странные образы, воспоминания о том, как жилось на воле, и тогда она начинала тихо щебетать, надеясь, что кто-нибудь из других птиц услышит её и прилетит. Но вскоре она выучила, что серое стекло её комнаты не пропускает ни единого звука ни на улицу, ни, наверное, внутрь, иначе ей бы уже давно ответили, не так ли?
Так и влачила своё существование Глупая Серая Синица, пока в одно утро не проснулась она от тревожного дребезжания стекла об оконную раму. И увидела она зверя, ранее не знакомого ей, который был так высок, что мог, стоя на всех четырёх, тыкаться мохнатой мордой в её подоконник и ветками, растущими у него из головы, - в само окно. Глупая Серая Синица подумала, что, возможно, он был сыном Дерева, потому что в ветках зверя, как птицы в знакомых ей ветках Дерева, жил маленький комок с кожаными крыльями. Тут-то Синица и вообразила, что дождалась своего счастья, но зверь развернулся пушистым задом и пошёл прочь, нечаянно скинув со спины кого-то ещё.
Так в жизни Глупой Серой Синицы появилась Мудрая Сова. Она натаскала веточек да перьев в дупло Дерева прямо напротив окна и когтистой лапой выцарапала на стекле слова приветствия. Так Глупая Синица решила научиться писать, чтобы когда-нибудь ответить Мудрой Сове. Та же, обложив своего совёнка перьями и питательными мышами, неизменно прилетала на карниз, чтобы написать Синице какую-нибудь историю. Наша героиня впервые узнала что такое Вдохновение и Стремление Стать Лучше и, сначала неловко, а затем всё увереннее принялась дополнять, корректировать и продолжать истории Совы. Ей всё никак не верилось в то, что она может быть интересна кому-то настолько... настолько... не такому, как она, не глупому, не скучно-одноцветному. Поэтому часто Синица пряталась в дальний угол комнаты и клялась себе, что больше никогда не покажется Сове на глаза, ведь уйти самой не так страшно, как быть брошенной так же, как сюда, в эту комнату?
Но Сова удивила её и здесь. Однажды Синица проснулась и увидела луч света, пробившийся к ней на подоконник. Она неверяще подлетела в солнечный кружок и почувствовала то, что было ею давно забыто. Тепло. И, когда она расправила крылья, будто бы собираясь взлететь, перед нею появилась Мудрая Сова с кисточкой в лапах. И на стекле, очертив каждое её пёрышко, нарисовала Синицу в цвете.
Разумеется, идиллия длилась недолго. Синица заметила, что что-то не так, наверное, слишком поздно, когда Сова начала часто падать с подоконника или вовсе до него не долетать. "Больное крыло", - поняла она. И ничего не могла с этим поделать. Стекло между ними всё ещё было крепко, да и смогла бы маленькая птичка сделать хоть что-то, чтобы помочь? Ей не хватило бы сил даже донести Сову до гнезда, понадобись это.
Тогда она перестала вообще улетать с подоконника. Всё время она только и делала, что писала истории и перечитывала написанное раньше, будто боялась снова, что скоро это всё закончится. И тогда, когда остался лишь последний маленький квадратик незаполненного места, она осознала, что никогда не писала ничего, что могло бы хоть как-то уменьшить боль Совы или хотя бы отвлечь от неё. И всё это стало вдруг так бессмысленно с пониманием того, что дала Синице Сова и чего не смогла и никогда не сможет дать ей Синица в ответ, что последней её фразой, выцарапанной на стекле, стало: "Это конец. Прости за то время, что тебе пришлось на меня потратить. Будь счастлива, Мудрая Сова". И с этим Глупой Синицы стало совсем больше не видно из-за исписанного стекла.
Всё, что оставалось Сове, это взъерошить перья, принять боевой вид и пуститься на охоту за ветвистыми, кожистыми, хвостатыми и ушастыми. Всё, что оставалось Синице, это сидеть на подоконнике, наблюдать за знакомым, теперь размытым силуэтом и мечтать о том, чтобы можно было вставить другое стекло. Или хотя бы придумать другой способ общения. Но ничего не приходило в голову. Ведь окно было звуконепроницаемым, как думала она.
Так и прошло нисколько дней, нисколько часов и нисколько минут, пока не случилось то, чего можно было, но не получалось ждать. На пути куда-то в никуда Сова упала на землю и не поднялась, пропав из поля зрения Глупой Цветной Синицы. В бессилии билась та о стекло, о стены, но они, конечно, не желали выпускать её наружу, и тогда маленькое, сжавшееся от необъяснимой и незнакомой боли сердечко освободило место для расправившихся лёгких, тут же заполнившихся спёртым комнатным воздухом, и, позабыв о непроницаемости её клетки, Глупая Привязавшаяся Синица запела неуклюжим, нестройным голоском, представляя, что, может быть, Мудрая Сова может её услышать.
Как я уже говорила, у этой истории нет конца. Может быть, голосок Синицы не был таким слабым, как думала она, и исцарапанное стекло живописно вылетело из рамы и разлетелось острым дождём, освободив ей путь к другу и кумиру, может, Никто проникся её сердечными завываниями и вылечил Сову мановением могущественной длани, а может, для этой истории не нашлось хэппи энда у сценаристов. Единственное, на что мы с Синицей надеемся, так это то, что, может, хоть на секунду Мудрая Сова подставила подставила клюв солнцу, торопящемуся к одному особенному окну по дорожке, которую проложила она, и улыбнулась, когда услышала приглушённое keep holdin' on.
Потому что it get's better и tomorrow is a better day.