Ученик - (М)ученик

[D. Oranus]

После просмотра фильма

Сходили на «Ученика». Это, наверное, был самый ожидаемый фильм года для меня, и... в общем, я советую всем, кто не ходил на «(М)ученика» в театр, сходить на него в кино. Тем же, кто ходил на спектакль, — не советую вообще. Только ради любопытства.
В фильме значительно смещены акценты. Ну, то есть общая канва сохранена, многие сцены выглядят и звучат абсолютно так же, но изменения — как в сценарии, так и в актёрском составе, сыграли немаловажную роль.
Во-первых, спектакль был ужасен, но он давал надежду. У него был очень чёткий statement, и ты сидел в конце, с дрожащими конечностями и текущими слезами, но в душе всё равно был какой-то подъём, против всего этого страха и идиотизма, против тумана в головах и тумана в действиях, потому что — финальный монолог учительницы. Когда она прибивает свои кроссовки гвоздями к полу и говорит: «Я никуда не уйду, это моё место», — а затем, затем объясняет, почему это её место, почему нельзя уходить, ради чего сотрясается воздух.
В фильме это вырезано. В фильме она уходит в другое помещение, где нет никого, где никто её не слышит и не видит, кроме камеры, в фильме это безнадёжно, безумно и безвыходно, она просто повторяет «Я никуда не уйду, это моё место». И фильм заканчивается не этим.
Пётр Скворцов играет совершенно другого Вениамина. Если Веня Никиты Кукушкина — это неглупый, до определённого момента харизматичный и даже вызывающий некоторую симпатию, парень, который разоблачает и обличает, который смотрит на церковь с иронией, и ты разделяешь это, потому что он прав и говорит правду, то в фильме даже в этот момент ты его... боишься. В фильме он психопат с самого начала, это выражается даже в его мимике, и ты не сочувствуешь и не разделяешь его позицию никогда. Вот вообще. Это совсем другой герой. А ещё в спектакле, несмотря ни на что, до финальной сцены главный герой очень честный. Он ёбнутый, но честный. В фильме ему прибавили лицемерия.
В спектакле главным в мальчике-инвалиде вовсе не было то, что он... гей, и оттого его персонаж вызывал куда меньше ощущения неловкости и стыда за происходящее. Это был одинокий, до ужаса одинокий, затравленный человек, который, просто ради того, чтобы у него был хоть кто-то, потянулся за ёбнутым главным героем. И проявления его симпатии скорее были от того же, это было очень болезненное и не обязательно связанное с ориентацией, хотя выражавшееся вот так.
В фильме парой дополнительных штрихов из него сделали тотального пидараса, и это сложно было проинтерпретировать хоть как-то иначе. Эта вещь — одна из немногих, в которых откровенная гомосексуальность, как по мне, вредит. Потому что там было очень много моментов, на которые и в спектакле было очень неловко смотреть, в фильме же они стали и вовсе нелепыми и, ну, во многом приглушающими последующую трагедию, потому что сводили к минимуму вон ту драматическую трактовку, о которой я писала выше и делали всё неприятным и глупым. При том не со стороны главного героя.

Единственное, что. Формат фильма дал возможность включить в картину множество визуальных деталей, которых не было. Например, в начале фильма мальчика-инвалида всей гурьбой класс засовывает в мусорку. В конце (ах да, это и есть последняя сцена. это, а не дающий надежду монолог) показываются полицейские рядом с его трупом, накрытым мусорным пакетом. Ветер сдувает мусорный пакет, они снова закидывают его на труп, но он всё равно не может до конца скрыть даже лицо. Потому что спрятать — не получится.



И простите, но.
Конец спектакля: я останусь здесь, потому что каждый год в школу приходят дети, а я рассказываю им, почему и как что с ними происходит, я останусь здесь, потому что я хочу рассказывать им о них, это моё место.
Конец фильма: вы не спрячете наши трупы.

Сходили на (М)ученика ещё раз. Точнее я — ещё раз, а Сова — впервые. Я ещё больше укрепилась во мнении, что спектакль намного лучше, а Сова поняла, о чём я говорила. Единственное, некоторые вещи, которые, как мне казалось, были изменены при экранизации, в спектакле всё-таки были, и я теперь нахожусь в ступоре, потому что не понимаю, я просто о них забыла или они к этому сезону чутка изменили сценарий спектакля. Непонятно. Но в целом главные мои претензии к фильму остаются.
А ещё я вспомнила одну вещь, которая вроде как держится в голове как факт, но всю разницу можно понять достаточно остро, только пересмотрев. Я про актерскую игру снова. После похода в театр, у меня появился новый вопрос: раньше я писала, что Кукушкин и Скворцов играют разных персонажей, но... на самом деле нееет, ничерта подобного. В некоторых моментах — да, действительно, разных, в частности, их персонажи по-разному относятся к мальчику-инвалиду, о котором я писала выше, да и мальчик-инвалид к их персонажам относится по-разному, это очень хорошо видно. НО. В глобальном смысле либо они всё же играют примерно одного персонажа, либо все реплики других героев, описывающих ГГ со стороны, оставшиеся такими же в фильме, — вообще теряют всякий смысл.
Я не знаю, насколько это видно только при просмотре фильма, но вот сейчас, оживив обе интерпретации произведения... В спектакле эти фразы make perfect sense. В фильме — как будто они говорятся про ГГ из спектакля. Таким образом, мой вопрос меняется: не почему Скворцов играл другого героя, а почему он играл того же ТАК.

запись создана: 13.10.2016 в 23:03

@темы: movies, рускино, in my humble opinion, theatre

Comments

[dear sister]

От одного описания уже жутко и безнадежно как-то.

[D. Oranus]

dear sister, это действительно очень страшная и сильная вещь, что фильм, что спектакль. Дополнительно бьёт по голове то, что 80% реплик - цитаты из Библии. В театре при каждой цитате проектор высвечивал на стене источник, в фильме это тоже сохранили, и каждый раз это такой гулкий удар в голове. Ну и реальность создана... очень реальная.